четверг, 29 августа 2019
"Симпатичные ножки!"
Питер не мог с уверенностью сказать, какая из девушек произнесла это, да это, в сущности, и не имело значения. Они были достаточно похожи, чтобы сойти за близнецов. Не редкость здесь, на кампусе Майами. Он широко улыбнулся в ответ.
"Как и ваши, мои милые, как и ваши..."
Девушки подняли глаза, когда он приблизился. Он поймал и удержал один живой голубой взгляд, потом другой, пустив в их направлении легчайший импульс желания, а затем прошептал нечто, что заставило их сперва замереть, а потом залиться краской, пока он прошёл мимо.
Когда он бросил взгляд через плечо, они, остановившись, шептались друг с другом, их лица так близко, что было легко представить, как их сладкое, влажное дыхание смешивалось, почти в поцелуе. Они посмотрели в его направлении и улыбнулись. На мгновение он задумался о том, чтобы вернуться, но Ним ждала, и, независимо от того, насколько увлекательны могли быть эти блондиночки, Ним была... В общем, Ним.
Ним с её белой кожей, даже под солнцем Майами. Ним с её нежными руками и маленькими ножками.
Копыта Питера звонким эхо отмечали его шаги по тротуару, пока он двигался вниз по Сан Амаро в сторону сада-дендрария. Ему нравился этот звук, соприкосновение копыта с камнем, и Хэллоуин был одним из редких случаев, когда он мог позволить себе сжечь Маску и открыто передвигаться на публике. В конце концов, среди людей-волков и девушек-ковбоев, пиратов и зомби никто не станет чересчур внимательно разглядывать его ноги, или уши, или даже глаза, - в наши дни контактные линзы могут творить удивительные вещи. Его уже два раза назвали Тумнусом по пути через кампус. Всё же он удержался от искушения купить красный шарф. Не в этой жаре.
Его улыбка несколько поблекла, когда струйка пота пробежала вниз от затылка по обнажённой спине, влившись в область липкой влажности, которая уже успела образоваться у основания позвоночника. Его мех пропитался этой тяжёлой влагой, которая превращала даже самые замечательные прогулки на открытом воздухе в упражнение воли. Это было почти как дышать под водой. В джакузи. Наполненной подогретым пивом. Хэллоуин не должен был быть таким. Осени не положено быть такой. Осень - для опавших листьев и звонкой прохлады воздуха, яблочного сидра и долгих вечеров у огня в ожидании первого снегопада. Он помнил осень. Но здесь, в Майами, не было ничего, кроме лета. Ни весны, ни осени, и уж точно никакой зимы.
Говорят, не всегда было так. Да, жарко и влажно, но не так. Но что вы хотите от города, где лето никогда не уходит?
Показалась кольцевая дорожная развязка, отогнав мрачные мысли. Этот вид всегда поднимал ему настроение, эта карусель, где смыкались Сан Амаро, Сертоса и Кампо Сано. Это было как маленький кусочек дома, или создавало для него такое чувство. В Новой Англии были такие кольца. И времена года. И прочие вещи, которые работали именно так, как им полагалось.
Было очевидно, что в саду что-то происходит. Весь участок территории был огорожен, с установленными пунктами пропуска, чтобы отсечь случайных любопытных от вечеринки. Вместо того, чтобы пройти прямо сквозь рощицу ямайского каперсника, как он обычно поступал, Питер направился вдоль проезда для автомобилей, мимо знаков "частное собрание - только по приглашениям", которые отделяли территорию от общего потока движения. Здесь он чуть задержался, чтобы оценить изменения, произошедшие с его последнего визита.
Собрания Двора Намаа почти всегда проходили в этом саду, однако, обыкновенно они были относительно небольшими и почти совершенно тихими, не требуя особых усилий для сокрытия от посторонних глаз. Королева Осени выглядела естественно в этом месте, под сенью ветвей жакаранды и розового дерева, управляя делами своего жутковатого Двора среди теней. В теории, приёмы Двора Осени были открыты для всех членов прочих Дворов, однако мало кто из не принадлежащих к Свинцовому Зеркалу принимал в них участие. Он бы не стал, если бы не Ним. Она была из Осени, хотя и признавала, что большая их часть доводила её до смертельной скуки. Она упрашивала его прийти, и он в конечном счёте уступил, чтобы быстро обнаружить, что по большей части её описание соответствовало истине. Собрания Двора Осени были немногословными встречами при лунном свете, где воздух пропитан шёпотом и намёками. Не слишком увлекательно для философа Весны, но, когда ты влюблён, порой делаешь то, что приходится.
Сейчас, с другой стороны... Происходило что-то необычное.
Обыкновенно открытый сад дендрария был сейчас полностью ограждён, с пунктом пропуска, расположенным между парой двухэтажных башен, которые возвышались поперёк главной пешеходной дорожки. Башни были деревянными, но выкрашенными под каменную кладку, с бойницами и кольцами для факелов, из которых мерцающие газовые огни освещали парковочную площадку. Между башен проход перегораживала железная подъёмная решётка под надзором пары охранников, чьи плечи могли бы вогнать в краску штангиста. Несмотря на знаки, гласившие "частное собрание", глубоко пьяный студент атлетической наружности спорил с одним из охранников. Питер приблизился.
"Да вы знаете, кто я?" Темноволосый пьяный тип и сам был сложен, словно бетонный блок, и всё же выглядел школьником рядом с парой, охранявшей ворота. Его плохо связанная речь разила "Ягермейстером" и дешёвым пивом. "Мой отец владеет этим заведением!" Рядом с ним состроила раздражённую гримаску симпатичная брюнетка с уложенной набок чёлкой. Было очевидно, что она наблюдает подобную сцену не в первый раз.
Охранник не обращал внимания на пьяницу, но шагнул вперёд, лишь завидев Питера. "Прох-дите," пророкотал гигант, "Мизз Ним ждёт". Огр налёг на механизм, издавший протестующий скрип, и Питер скользнул внутрь. Сразу же решётка с лязгом опустилась, и сатир направился дальше по главной дорожке. Хруст гравия под копытами заглушал слабые отзвуки протестов и требований где-то за спиной.
Фонари призрачного зеленовато-голубого огня отмечали путь в центральную часть сада. Впрочем, Питер достаточно ходил этой дорогой, один или в компании, чтобы не нуждаться в их помощи. Отзвуки голосов донеслись до него через влажное тепло ночи, больше голосов, чем он ожидал. Хотя Намаа устраивала собрания двора каждый месяц, число участников редко переваливало за дюжину. Двор Осени истаял почти полностью после смерти их прежнего главы и внутренней борьбы, последовавшей за ней. Сейчас они отчаянно нуждались в союзниках, что в немалой степени и привело его сюда. Тем не менее, собрание, открывшееся впереди, легко перекрывало обычное число гостей как минимум в два раза. Тон разговоров казался удивительно непринуждённым.
Больше огней усеивали это место, и меж ними блуждали Потерянные. Некоторые носили обычные костюмы в духе праздника, порой своеобразно дополняющие, а порой создающие гротескный контраст с внешностью их образов Фаэ Миен, куда более чуждой миру людей. Прямо перед ним, Пьеро с лицом свежевыкопанного трупа послал поверх бокала с шампанским улыбку покрытой чёрной чешуёй даме, одетой в платье из нездешней ткани, словно сшитой из лоскутов вечернего неба. Юная девочка-подросток, чья кожа обладала текстурой потрескавшегося и пожелтевшего фарфора, подчеркнула свой образ куклы сложными оборками и кружевами бального платья южной красавицы. Взмахи её веера были, вероятно, данью образу, так как было непохоже, чтобы она могла вспотеть. А в дальнем конце рощи - неестественно юная Королева Намаа на изукрашенном троне с человеческими черепами, венчающими подлокотники и спинку. Черепа крайне походили на настоящие. У подножия трона виднелась знакомая фигурка, чья белая кожа почти излучала свет на фоне чёрного бархата наряда её Королевы. Кроваво-алая косынка удерживала волосы, не позволяя серебряному водопаду закрыть её лицо. Словно почувствовав его взгляд, Ним гибким движением встала и повернулась к нему.
"Питер, милый!" Миниатюрное юное создание сделало три шага от трона и протянуло руку в жесте приглашения, которое он с радостью принял. Он оказался рядом с ней, держа в её объятиях, почти в мгновение ока, наслаждаясь тугим, почти испуганным напряжением в ней, перед тем как она мягким движением поймала его витые рога и притянула его вниз для поцелуя. Он прижал её к обнажённой груди и её рот слился с его, пока она не остранилась ради глотка воздуха.
"И я рад тебя видеть," заметил он, вновь опуская маленькую проказницу на землю.
"Я начинала гадать, появишься ли ты вообще." поддразнила она, разглаживая ладонями юбку. "Здесь так скучно без тебя."
"Ты знаешь, что я бы никогда не обманул твоих ожиданий, Ним. Мне просто нужно было сперва кое о чём позаботиться." Питер поёжился под её внимательным взглядом. Ему не нравилось держать от неё тайн, но о некоторых вещах лучше было молчать, и его встречи с изгнанной Королевой Весны определённо попадали в эту категорию. В то время как Ним и остальной Двор Осени не испытывали теплых чувств к правящей руке Короля Лета, существовала серьёзнейшая разница между тихим недовольством тиранией Старого Грома и реальными действиями против неё. Питер гордился своей ролью. Он выполнял важную задачу, притворяясь частью безжизненного Весеннего Двора, который выторговал себе место в Майами после того, как двор прежней Королевы Весны сбежал в Эверглейдс. Всё, что требовалось, - это играть не обладающую особым умом и сосредоточенную лишь на чувственных наслаждениях личность, и никто, даже Герцогиня Весны, не заглядывал глубже, что давало ему прекрасную возможность снабжать информацией законную Королеву. Однажды он скажет Ним, когда они будут готовы сделать свой ход. Он знал, что удушающая хватка, которой держал город Летний Двор, нравилась ей ничуть не более, чем ему, и не сомневался, что она будет рядом, когда настоящий Двор Весны сможет вступить в игру.
"Куда бы ты направился, любовь моя?" На целую голову ниже него, даже с высокими каблуками, Ним с любопытством заглянула в его глаза, словно в поисках намёка, ключа к его мыслям.
"Просто очарован тобой в этом платье, милая. Боги, я так бы и съел тебя!"
"Вот как? Чудесно." сказала она, игриво улыбаясь. "Не забудь об этом, я собираюсь напомнить тебе об этих словах." Она залилась краской от собственной смелости, и её пальчики завладели его рукой.
Питер усмехнулся и позволил своей прелестной чародейке увлечь себя в тень.
* * * * *
Он точно знал, когда они вошли в Межтропье. Хотя за входом достаточно хорошо следили, чтобы Шипы не коснулись его физически, он всё же чувствовал, как мир смертных вытолкнул его в пограничные заросли. Эти острые колючки крошечными лоскутами отрывали от него то, что, как он себе представлял, было частицами его души. Ним не выглядела обеспокоенной, продолжая тянуть его за собой по узкой извилистой тропе. Его копыта погружались в песчаную почву, когда он осторожно отмерял свои шаги, следя за тем, чтобы не вступить в ненадёжную топь слева и справа тропинки.
"Ещё раз, куда мы идём?" Питер нервно огляделся, бросив взгляд на воду, а затем на чернильную тьму ночного неба. Он чувствовал себя небезопасно, находясь здесь. Он знал, что было небезопасно задерживаться здесь. Он почти ощущал прохладное, влажное дыхание... Чьё-то дыхание на своём затылке. Слишком многое могло ходить этими тропами...
"Это секрет, глупый. Если я скажу, он перестанет быть секретом, разве нет?" Ним чуть прижалась к нему, перед тем как вновь поспешить вдоль по тропе, потянув за его руку.
Поначалу, Питер пытался запоминать их путь по мере продвижения через болотистую пустошь. Но через какое-то время любое место выглядело столь же знакомым или незнакомым, как и все остальные, без каких-либо примет, которые могли бы помочь отмечать путь. Порой он был уверен, что они сбились с пути и шли вслепую, но Ним уверенно двигалась вперёд, и наконец он бросил свои попытки запомнить их путь самостоятельно, и просто следовал за ней вглубь залитой луной ночи.
Наконец, Ним остановилась. "Вот мы и здесь!" Она широко раскинула руки и легко закружилась, позволив краям юбки взлететь вокруг её ног, показывая ему, зачем они забрались так далеко.
Питер оздаченно фыркнул. "Ним, здесь же ничего нет."
"Конечно, есть..." Она указала на плоский округлый камень, на котором он стоял. Он зарос землёй, но составлял добрых десять шагов в ширину. По внешнему краю тени отмечали то, что, похоже, было отверстиями, расположенными через каждые несколько футов. Большинство были пусты, но в двух имелись деревянные столбики. Установленные напротив друг друга, они словно делили круг пополам. Ним дразняще улыбнулась, поднимая руки к косынке, удерживавшей её волосы. "Иди сюда..."
"Ним, что именно ты..."
Встав на цыпочки, она потянула его вниз, заставив замолчать поцелуем, а затем повязала косынку вокруг его глаз. "Это сюрприз."
Питер снова почувствовал её руку в своей, направляющее движение.
"Вот, ложись здесь." Она мягко увлекла его вниз и настойчивым жестом прижала его к камню. Теперь он лежал навзничь на спине. Он обвил свои руки вокруг неё, притянув её ближе, но спустя мгновение она гибко высвободилась, и он почувствовал её вес на своей груди, тепло обнажённых бедер, прижатых к бокам. Влекомый её почти невыносимой близостью, он вновь потянулся к ней, но она быстро перехватила его руки и стянула их тем, что чувствовалось как полоска кожи.
"Что - " он начал протестовать, но её рот положил конец вопросу на его губах. Затем, быстрее чем он хотел бы, она упорхнула прочь с его груди, оказавшись на ногах с той гибкой грацией, которой он уже привык восхищаться.
"Постой, куда ты?"
"Я здесь..." ответила она откуда-то сверху, и он почувствовал мягкое прикосновение края юбки к своей щеке, когда она прошла мимо. Затем что-то потянуло его запястья. Чуть скрипнула кожа. Узы, стягивавшие его руки, стали туже, закрепляя их над головой.
"Ним?" Хотя она охотно откликалась на его внимание, Ним никогда прежде не проявляла инициативы такого рода. Питер не был уверен, бояться ему или радоваться. Раздался шелест кожаных подошв по камню, и её рука прочертила линию по его коже от пальцев к плечу и дальше вниз по обнажённой груди.
"Что-то не так, любовь моя? Ты ведь... не боишься, правда?" Её рука продолжила свой путь вниз, словно в поисках подтверждения, что страх не был тем чувством, что владело им сейчас. Он не разочаровал её.
Она двинулась дальше, погладив его частично покрытое мехом бедро, и ещё ниже, миновав колено и щиколотку, к стройному изгибу прямо над его копытом. Там кожаные путы стянулись вновь, и его полностью растянуло поперёк камня. Он глубоко вздохнул в предвкушении того, что случится дальше.
Ним опустилась рядом. Он мог чувствовать её дыхание на своём лице, даже более тёплое и влажное, чем ночной воздух Флориды. Он потянулся к ней в попытке поцеловать, но путы на запястьях и у копыт держали крепко. Она наклонилась к нему, ловя его губы своими, пока её пальцы развязывали повязку на его глазах.
Он открыл глаза, обнаружив себя под серебряным водопадом её волос. Свободные от косынки, её волосы окутывали их обоих шатром, отделяя их от остального мира. Она улыбнулась ему, и на какое-то мгновение в мире не было ничего, кроме её глаз.
"Ты был плохим мальчиком, Питер." Она подалась назад и откинула голову, вновь собирая и подвязывая волосы.
"Да... да, я был очень плохим. Я должен быть наказан."
"Ты вызвал недовольство очень важных людей."
"Я..." Питер замер, в замешательстве от её слов. "Я... Что?"
Ним потянулась к мешочку на поясе и извлекла из него миниатюрный обсидиановый нож, словно отражавший свет звёзд. "Ты совершал визиты к Розе на её болотах." Вся игривость бесследно исчезла из её голоса.
"Я... Ним. Позволь объяснить." Мысли Питера неслись загнанными лошадьми. Она знала о том, что он шпионил для Королевы Весны, но это же не могло быть проблемой. Осень и Весна, хоть и не союзники по характеру, определённо двигались к общим целям. "Уверен, что Гром нравится вам не более, чем нам... Я хочу сказать, после всего, что он сделал?"
"Конечно нет. Мы презираем его. Он убивает город."
"Мы тоже ненавидим его! Не только новая Весна, но и законная Королева и законный Двор. У нас есть план!"
"Все знают о твоём плане, Питер. Гром, Намаа, Мария... Все. Они знают, что ты играл роль двойного агента для Розы, и им это не нравится."
"Но..." В этом не было смысла. Как они могли знать? И почему... "Но ты из Двора Осени! Конечно же, Намаа понимает, что..."
"Намаа понимает, что если ты был настолько неуклюж, чтобы допустить утечку сведений о вашем плане к Грому, то ты бесполезен для неё. Гром убил бы тебя сам и к чёрту Весну, но он опасался, что это вызовет чрезмерное волнение. И он попросил Намаа об услуге."
"Услуге?"
Ним кивнула, проводя каменным лезвием по подушечке своего большого пальца. Оно резало без усилий, оставив отчетливую красную черту.
"Осень проследит, чтобы ты исчез. Для общественного мнения, двое входят в Межтропье, один выходит. Я играю роль перепуганной, убитой горем любовницы, которая убежала в страхе вместо того, чтобы защищать тебя, когда они пришли. Это не слишком благородно, но кто может упрекнуть меня? Мы все знаем, что там. И многое из этого на самом деле правда. Я действительно боюсь того, что придёт."
Она слегка пожала плечами. "Это, конечно, убедит не всех, но важен жест. Намаа предложит некоторую компенсацию Двору Весны за потерю одного из их самых верных соратников. В частном порядке, однако, Мария будет счастлива избавиться от крысы в своих рядах, и как она, так и Гром будут перед Намаа в долгу за выполнение грязной работы."
Питер боролся с державшими его путами, пытаясь составить какой-то план, вызвать к жизни некие слова, которые могли бы освободить его. Но под взглядом Нимуэ с клинком в руке его рассудок затопил страх, вытеснив логику. Слова вырвались в панике. "Ним, ты же любишь меня! Ты не можешь этого сделать! Не после всего, что мы разделили!"
"После всего..." В первый раз он увидел, как её взгляд стал по-настоящему жёстким. Её голос упал до шёпота. "Ты напоминаешь мне моего Стража, Питер. Всегда напоминал. С того мгновения, как ты впервые прикоснулся ко мне." Она наклонилась ближе, её дыхание тёплой лаской коснулось его кожи. "Ты не боялся прикоснуться ко мне. Не колебался. Так же, как и Он. Тебе следовало опасаться, Питер. Ты мог дать мне эту малость."
Её голос был мягким шелестом в его ушах, и бритвенно-острое лезвие эхом откликнулось, легко вскрыв его плоть длинной полосой вдоль бока и вниз по бедру. Странно, но боли не было, лишь тепло выпущенной наружу крови, свободно растекавшейся на камне под ним. Он почувствовал прохладу осеннего ветра на своей коже и понял, что её уже нет. Она бесшумно пропала, отступив обратно по тропе, прежде чем то, что она приманила его кровью, придёт за ним из глубин Межтропья.
Слабый звук пронёсся над прогалиной. Он не мог повернуть голову достаточно далеко, чтобы проследить его источник. Шелест ветвей, или, может быть, что-то пробует воздух, ловит запах его крови. Не слишком глубокий звук. Это мог быть небольшой хобгоблин, или даже что-то, близкое к человеческому носу. Это даже могло быть его воображение. По крайней мере, ему хотелось бы верить, что это просто его воображение.
Он закрыл глаза и стал ждать.
Питер не мог с уверенностью сказать, какая из девушек произнесла это, да это, в сущности, и не имело значения. Они были достаточно похожи, чтобы сойти за близнецов. Не редкость здесь, на кампусе Майами. Он широко улыбнулся в ответ.
"Как и ваши, мои милые, как и ваши..."
Девушки подняли глаза, когда он приблизился. Он поймал и удержал один живой голубой взгляд, потом другой, пустив в их направлении легчайший импульс желания, а затем прошептал нечто, что заставило их сперва замереть, а потом залиться краской, пока он прошёл мимо.
Когда он бросил взгляд через плечо, они, остановившись, шептались друг с другом, их лица так близко, что было легко представить, как их сладкое, влажное дыхание смешивалось, почти в поцелуе. Они посмотрели в его направлении и улыбнулись. На мгновение он задумался о том, чтобы вернуться, но Ним ждала, и, независимо от того, насколько увлекательны могли быть эти блондиночки, Ним была... В общем, Ним.
Ним с её белой кожей, даже под солнцем Майами. Ним с её нежными руками и маленькими ножками.
Копыта Питера звонким эхо отмечали его шаги по тротуару, пока он двигался вниз по Сан Амаро в сторону сада-дендрария. Ему нравился этот звук, соприкосновение копыта с камнем, и Хэллоуин был одним из редких случаев, когда он мог позволить себе сжечь Маску и открыто передвигаться на публике. В конце концов, среди людей-волков и девушек-ковбоев, пиратов и зомби никто не станет чересчур внимательно разглядывать его ноги, или уши, или даже глаза, - в наши дни контактные линзы могут творить удивительные вещи. Его уже два раза назвали Тумнусом по пути через кампус. Всё же он удержался от искушения купить красный шарф. Не в этой жаре.
Его улыбка несколько поблекла, когда струйка пота пробежала вниз от затылка по обнажённой спине, влившись в область липкой влажности, которая уже успела образоваться у основания позвоночника. Его мех пропитался этой тяжёлой влагой, которая превращала даже самые замечательные прогулки на открытом воздухе в упражнение воли. Это было почти как дышать под водой. В джакузи. Наполненной подогретым пивом. Хэллоуин не должен был быть таким. Осени не положено быть такой. Осень - для опавших листьев и звонкой прохлады воздуха, яблочного сидра и долгих вечеров у огня в ожидании первого снегопада. Он помнил осень. Но здесь, в Майами, не было ничего, кроме лета. Ни весны, ни осени, и уж точно никакой зимы.
Говорят, не всегда было так. Да, жарко и влажно, но не так. Но что вы хотите от города, где лето никогда не уходит?
Показалась кольцевая дорожная развязка, отогнав мрачные мысли. Этот вид всегда поднимал ему настроение, эта карусель, где смыкались Сан Амаро, Сертоса и Кампо Сано. Это было как маленький кусочек дома, или создавало для него такое чувство. В Новой Англии были такие кольца. И времена года. И прочие вещи, которые работали именно так, как им полагалось.
Было очевидно, что в саду что-то происходит. Весь участок территории был огорожен, с установленными пунктами пропуска, чтобы отсечь случайных любопытных от вечеринки. Вместо того, чтобы пройти прямо сквозь рощицу ямайского каперсника, как он обычно поступал, Питер направился вдоль проезда для автомобилей, мимо знаков "частное собрание - только по приглашениям", которые отделяли территорию от общего потока движения. Здесь он чуть задержался, чтобы оценить изменения, произошедшие с его последнего визита.
Собрания Двора Намаа почти всегда проходили в этом саду, однако, обыкновенно они были относительно небольшими и почти совершенно тихими, не требуя особых усилий для сокрытия от посторонних глаз. Королева Осени выглядела естественно в этом месте, под сенью ветвей жакаранды и розового дерева, управляя делами своего жутковатого Двора среди теней. В теории, приёмы Двора Осени были открыты для всех членов прочих Дворов, однако мало кто из не принадлежащих к Свинцовому Зеркалу принимал в них участие. Он бы не стал, если бы не Ним. Она была из Осени, хотя и признавала, что большая их часть доводила её до смертельной скуки. Она упрашивала его прийти, и он в конечном счёте уступил, чтобы быстро обнаружить, что по большей части её описание соответствовало истине. Собрания Двора Осени были немногословными встречами при лунном свете, где воздух пропитан шёпотом и намёками. Не слишком увлекательно для философа Весны, но, когда ты влюблён, порой делаешь то, что приходится.
Сейчас, с другой стороны... Происходило что-то необычное.
Обыкновенно открытый сад дендрария был сейчас полностью ограждён, с пунктом пропуска, расположенным между парой двухэтажных башен, которые возвышались поперёк главной пешеходной дорожки. Башни были деревянными, но выкрашенными под каменную кладку, с бойницами и кольцами для факелов, из которых мерцающие газовые огни освещали парковочную площадку. Между башен проход перегораживала железная подъёмная решётка под надзором пары охранников, чьи плечи могли бы вогнать в краску штангиста. Несмотря на знаки, гласившие "частное собрание", глубоко пьяный студент атлетической наружности спорил с одним из охранников. Питер приблизился.
"Да вы знаете, кто я?" Темноволосый пьяный тип и сам был сложен, словно бетонный блок, и всё же выглядел школьником рядом с парой, охранявшей ворота. Его плохо связанная речь разила "Ягермейстером" и дешёвым пивом. "Мой отец владеет этим заведением!" Рядом с ним состроила раздражённую гримаску симпатичная брюнетка с уложенной набок чёлкой. Было очевидно, что она наблюдает подобную сцену не в первый раз.
Охранник не обращал внимания на пьяницу, но шагнул вперёд, лишь завидев Питера. "Прох-дите," пророкотал гигант, "Мизз Ним ждёт". Огр налёг на механизм, издавший протестующий скрип, и Питер скользнул внутрь. Сразу же решётка с лязгом опустилась, и сатир направился дальше по главной дорожке. Хруст гравия под копытами заглушал слабые отзвуки протестов и требований где-то за спиной.
Фонари призрачного зеленовато-голубого огня отмечали путь в центральную часть сада. Впрочем, Питер достаточно ходил этой дорогой, один или в компании, чтобы не нуждаться в их помощи. Отзвуки голосов донеслись до него через влажное тепло ночи, больше голосов, чем он ожидал. Хотя Намаа устраивала собрания двора каждый месяц, число участников редко переваливало за дюжину. Двор Осени истаял почти полностью после смерти их прежнего главы и внутренней борьбы, последовавшей за ней. Сейчас они отчаянно нуждались в союзниках, что в немалой степени и привело его сюда. Тем не менее, собрание, открывшееся впереди, легко перекрывало обычное число гостей как минимум в два раза. Тон разговоров казался удивительно непринуждённым.
Больше огней усеивали это место, и меж ними блуждали Потерянные. Некоторые носили обычные костюмы в духе праздника, порой своеобразно дополняющие, а порой создающие гротескный контраст с внешностью их образов Фаэ Миен, куда более чуждой миру людей. Прямо перед ним, Пьеро с лицом свежевыкопанного трупа послал поверх бокала с шампанским улыбку покрытой чёрной чешуёй даме, одетой в платье из нездешней ткани, словно сшитой из лоскутов вечернего неба. Юная девочка-подросток, чья кожа обладала текстурой потрескавшегося и пожелтевшего фарфора, подчеркнула свой образ куклы сложными оборками и кружевами бального платья южной красавицы. Взмахи её веера были, вероятно, данью образу, так как было непохоже, чтобы она могла вспотеть. А в дальнем конце рощи - неестественно юная Королева Намаа на изукрашенном троне с человеческими черепами, венчающими подлокотники и спинку. Черепа крайне походили на настоящие. У подножия трона виднелась знакомая фигурка, чья белая кожа почти излучала свет на фоне чёрного бархата наряда её Королевы. Кроваво-алая косынка удерживала волосы, не позволяя серебряному водопаду закрыть её лицо. Словно почувствовав его взгляд, Ним гибким движением встала и повернулась к нему.
"Питер, милый!" Миниатюрное юное создание сделало три шага от трона и протянуло руку в жесте приглашения, которое он с радостью принял. Он оказался рядом с ней, держа в её объятиях, почти в мгновение ока, наслаждаясь тугим, почти испуганным напряжением в ней, перед тем как она мягким движением поймала его витые рога и притянула его вниз для поцелуя. Он прижал её к обнажённой груди и её рот слился с его, пока она не остранилась ради глотка воздуха.
"И я рад тебя видеть," заметил он, вновь опуская маленькую проказницу на землю.
"Я начинала гадать, появишься ли ты вообще." поддразнила она, разглаживая ладонями юбку. "Здесь так скучно без тебя."
"Ты знаешь, что я бы никогда не обманул твоих ожиданий, Ним. Мне просто нужно было сперва кое о чём позаботиться." Питер поёжился под её внимательным взглядом. Ему не нравилось держать от неё тайн, но о некоторых вещах лучше было молчать, и его встречи с изгнанной Королевой Весны определённо попадали в эту категорию. В то время как Ним и остальной Двор Осени не испытывали теплых чувств к правящей руке Короля Лета, существовала серьёзнейшая разница между тихим недовольством тиранией Старого Грома и реальными действиями против неё. Питер гордился своей ролью. Он выполнял важную задачу, притворяясь частью безжизненного Весеннего Двора, который выторговал себе место в Майами после того, как двор прежней Королевы Весны сбежал в Эверглейдс. Всё, что требовалось, - это играть не обладающую особым умом и сосредоточенную лишь на чувственных наслаждениях личность, и никто, даже Герцогиня Весны, не заглядывал глубже, что давало ему прекрасную возможность снабжать информацией законную Королеву. Однажды он скажет Ним, когда они будут готовы сделать свой ход. Он знал, что удушающая хватка, которой держал город Летний Двор, нравилась ей ничуть не более, чем ему, и не сомневался, что она будет рядом, когда настоящий Двор Весны сможет вступить в игру.
"Куда бы ты направился, любовь моя?" На целую голову ниже него, даже с высокими каблуками, Ним с любопытством заглянула в его глаза, словно в поисках намёка, ключа к его мыслям.
"Просто очарован тобой в этом платье, милая. Боги, я так бы и съел тебя!"
"Вот как? Чудесно." сказала она, игриво улыбаясь. "Не забудь об этом, я собираюсь напомнить тебе об этих словах." Она залилась краской от собственной смелости, и её пальчики завладели его рукой.
Питер усмехнулся и позволил своей прелестной чародейке увлечь себя в тень.
* * * * *
Он точно знал, когда они вошли в Межтропье. Хотя за входом достаточно хорошо следили, чтобы Шипы не коснулись его физически, он всё же чувствовал, как мир смертных вытолкнул его в пограничные заросли. Эти острые колючки крошечными лоскутами отрывали от него то, что, как он себе представлял, было частицами его души. Ним не выглядела обеспокоенной, продолжая тянуть его за собой по узкой извилистой тропе. Его копыта погружались в песчаную почву, когда он осторожно отмерял свои шаги, следя за тем, чтобы не вступить в ненадёжную топь слева и справа тропинки.
"Ещё раз, куда мы идём?" Питер нервно огляделся, бросив взгляд на воду, а затем на чернильную тьму ночного неба. Он чувствовал себя небезопасно, находясь здесь. Он знал, что было небезопасно задерживаться здесь. Он почти ощущал прохладное, влажное дыхание... Чьё-то дыхание на своём затылке. Слишком многое могло ходить этими тропами...
"Это секрет, глупый. Если я скажу, он перестанет быть секретом, разве нет?" Ним чуть прижалась к нему, перед тем как вновь поспешить вдоль по тропе, потянув за его руку.
Поначалу, Питер пытался запоминать их путь по мере продвижения через болотистую пустошь. Но через какое-то время любое место выглядело столь же знакомым или незнакомым, как и все остальные, без каких-либо примет, которые могли бы помочь отмечать путь. Порой он был уверен, что они сбились с пути и шли вслепую, но Ним уверенно двигалась вперёд, и наконец он бросил свои попытки запомнить их путь самостоятельно, и просто следовал за ней вглубь залитой луной ночи.
Наконец, Ним остановилась. "Вот мы и здесь!" Она широко раскинула руки и легко закружилась, позволив краям юбки взлететь вокруг её ног, показывая ему, зачем они забрались так далеко.
Питер оздаченно фыркнул. "Ним, здесь же ничего нет."
"Конечно, есть..." Она указала на плоский округлый камень, на котором он стоял. Он зарос землёй, но составлял добрых десять шагов в ширину. По внешнему краю тени отмечали то, что, похоже, было отверстиями, расположенными через каждые несколько футов. Большинство были пусты, но в двух имелись деревянные столбики. Установленные напротив друг друга, они словно делили круг пополам. Ним дразняще улыбнулась, поднимая руки к косынке, удерживавшей её волосы. "Иди сюда..."
"Ним, что именно ты..."
Встав на цыпочки, она потянула его вниз, заставив замолчать поцелуем, а затем повязала косынку вокруг его глаз. "Это сюрприз."
Питер снова почувствовал её руку в своей, направляющее движение.
"Вот, ложись здесь." Она мягко увлекла его вниз и настойчивым жестом прижала его к камню. Теперь он лежал навзничь на спине. Он обвил свои руки вокруг неё, притянув её ближе, но спустя мгновение она гибко высвободилась, и он почувствовал её вес на своей груди, тепло обнажённых бедер, прижатых к бокам. Влекомый её почти невыносимой близостью, он вновь потянулся к ней, но она быстро перехватила его руки и стянула их тем, что чувствовалось как полоска кожи.
"Что - " он начал протестовать, но её рот положил конец вопросу на его губах. Затем, быстрее чем он хотел бы, она упорхнула прочь с его груди, оказавшись на ногах с той гибкой грацией, которой он уже привык восхищаться.
"Постой, куда ты?"
"Я здесь..." ответила она откуда-то сверху, и он почувствовал мягкое прикосновение края юбки к своей щеке, когда она прошла мимо. Затем что-то потянуло его запястья. Чуть скрипнула кожа. Узы, стягивавшие его руки, стали туже, закрепляя их над головой.
"Ним?" Хотя она охотно откликалась на его внимание, Ним никогда прежде не проявляла инициативы такого рода. Питер не был уверен, бояться ему или радоваться. Раздался шелест кожаных подошв по камню, и её рука прочертила линию по его коже от пальцев к плечу и дальше вниз по обнажённой груди.
"Что-то не так, любовь моя? Ты ведь... не боишься, правда?" Её рука продолжила свой путь вниз, словно в поисках подтверждения, что страх не был тем чувством, что владело им сейчас. Он не разочаровал её.
Она двинулась дальше, погладив его частично покрытое мехом бедро, и ещё ниже, миновав колено и щиколотку, к стройному изгибу прямо над его копытом. Там кожаные путы стянулись вновь, и его полностью растянуло поперёк камня. Он глубоко вздохнул в предвкушении того, что случится дальше.
Ним опустилась рядом. Он мог чувствовать её дыхание на своём лице, даже более тёплое и влажное, чем ночной воздух Флориды. Он потянулся к ней в попытке поцеловать, но путы на запястьях и у копыт держали крепко. Она наклонилась к нему, ловя его губы своими, пока её пальцы развязывали повязку на его глазах.
Он открыл глаза, обнаружив себя под серебряным водопадом её волос. Свободные от косынки, её волосы окутывали их обоих шатром, отделяя их от остального мира. Она улыбнулась ему, и на какое-то мгновение в мире не было ничего, кроме её глаз.
"Ты был плохим мальчиком, Питер." Она подалась назад и откинула голову, вновь собирая и подвязывая волосы.
"Да... да, я был очень плохим. Я должен быть наказан."
"Ты вызвал недовольство очень важных людей."
"Я..." Питер замер, в замешательстве от её слов. "Я... Что?"
Ним потянулась к мешочку на поясе и извлекла из него миниатюрный обсидиановый нож, словно отражавший свет звёзд. "Ты совершал визиты к Розе на её болотах." Вся игривость бесследно исчезла из её голоса.
"Я... Ним. Позволь объяснить." Мысли Питера неслись загнанными лошадьми. Она знала о том, что он шпионил для Королевы Весны, но это же не могло быть проблемой. Осень и Весна, хоть и не союзники по характеру, определённо двигались к общим целям. "Уверен, что Гром нравится вам не более, чем нам... Я хочу сказать, после всего, что он сделал?"
"Конечно нет. Мы презираем его. Он убивает город."
"Мы тоже ненавидим его! Не только новая Весна, но и законная Королева и законный Двор. У нас есть план!"
"Все знают о твоём плане, Питер. Гром, Намаа, Мария... Все. Они знают, что ты играл роль двойного агента для Розы, и им это не нравится."
"Но..." В этом не было смысла. Как они могли знать? И почему... "Но ты из Двора Осени! Конечно же, Намаа понимает, что..."
"Намаа понимает, что если ты был настолько неуклюж, чтобы допустить утечку сведений о вашем плане к Грому, то ты бесполезен для неё. Гром убил бы тебя сам и к чёрту Весну, но он опасался, что это вызовет чрезмерное волнение. И он попросил Намаа об услуге."
"Услуге?"
Ним кивнула, проводя каменным лезвием по подушечке своего большого пальца. Оно резало без усилий, оставив отчетливую красную черту.
"Осень проследит, чтобы ты исчез. Для общественного мнения, двое входят в Межтропье, один выходит. Я играю роль перепуганной, убитой горем любовницы, которая убежала в страхе вместо того, чтобы защищать тебя, когда они пришли. Это не слишком благородно, но кто может упрекнуть меня? Мы все знаем, что там. И многое из этого на самом деле правда. Я действительно боюсь того, что придёт."
Она слегка пожала плечами. "Это, конечно, убедит не всех, но важен жест. Намаа предложит некоторую компенсацию Двору Весны за потерю одного из их самых верных соратников. В частном порядке, однако, Мария будет счастлива избавиться от крысы в своих рядах, и как она, так и Гром будут перед Намаа в долгу за выполнение грязной работы."
Питер боролся с державшими его путами, пытаясь составить какой-то план, вызвать к жизни некие слова, которые могли бы освободить его. Но под взглядом Нимуэ с клинком в руке его рассудок затопил страх, вытеснив логику. Слова вырвались в панике. "Ним, ты же любишь меня! Ты не можешь этого сделать! Не после всего, что мы разделили!"
"После всего..." В первый раз он увидел, как её взгляд стал по-настоящему жёстким. Её голос упал до шёпота. "Ты напоминаешь мне моего Стража, Питер. Всегда напоминал. С того мгновения, как ты впервые прикоснулся ко мне." Она наклонилась ближе, её дыхание тёплой лаской коснулось его кожи. "Ты не боялся прикоснуться ко мне. Не колебался. Так же, как и Он. Тебе следовало опасаться, Питер. Ты мог дать мне эту малость."
Её голос был мягким шелестом в его ушах, и бритвенно-острое лезвие эхом откликнулось, легко вскрыв его плоть длинной полосой вдоль бока и вниз по бедру. Странно, но боли не было, лишь тепло выпущенной наружу крови, свободно растекавшейся на камне под ним. Он почувствовал прохладу осеннего ветра на своей коже и понял, что её уже нет. Она бесшумно пропала, отступив обратно по тропе, прежде чем то, что она приманила его кровью, придёт за ним из глубин Межтропья.
Слабый звук пронёсся над прогалиной. Он не мог повернуть голову достаточно далеко, чтобы проследить его источник. Шелест ветвей, или, может быть, что-то пробует воздух, ловит запах его крови. Не слишком глубокий звук. Это мог быть небольшой хобгоблин, или даже что-то, близкое к человеческому носу. Это даже могло быть его воображение. По крайней мере, ему хотелось бы верить, что это просто его воображение.
Он закрыл глаза и стал ждать.
понедельник, 12 марта 2018
"Есть новые фильмы?"
Он задаёт этот вопрос по меньшей мере в седьмой раз с обеда. Я не уверен, как именно ответил бы его сын. У Тома есть характер, но он любит отца. Я терпеливо ответил первые шесть раз. Пожалуй, нет причины сейчас поступать по-другому.
"Нет. пап. Сегодня не было почты. Наверное, во вторник придёт."
"Ладно. Тогда я прилягу?"
Сейчас только десять утра. Он бодрствовал около трёх часов. Но, опять же, я не знаю, что сказал бы его сын, так что я берусь за гидравлический подъёмник, достаю его из кресла, и, развернув, опускаю на кровать. Перед тем, как погрузиться в дрёму, он спрашивает, не было ли новых фильмов. На этот раз я не реагирую.
Его сон не похож на то, как спят молодые люди. Он словно проваливается во что-то вязкое. Какая-то часть его сознания знает, что умирает, и хочет жить. Я вижу осколки его жизни - Германию, где он работал футбольным тренером. Корею во время войны. Языки, которые он так и не освоил как следует. Люди, которых он хотел бы встретить снова. Его первая жена. Вторая жена. Его третья жена, и, следовательно, мать его сына. Она отлучилась сегодня, поэтому я здесь.
Обычно здесь был бы его сын, но он должен быть в другом месте, и я здесь. Потому что я обещал. Я всегда держу свои обещания.
Камешек у меня в кармане отдаёт теплом, и мой пульс подскакивает. Я бегу в гостиную и встаю напротив большого окна - эта штука лучше действует при солнечном освещении. Я достаю камешек и смотрю через отверстие в середине. И я вижу то, что не ожидал увидеть когда-либо снова.
Фэйри.
* * * * *
Мы бредём через болото. Большая часть Межтропья норовит изодрать вас шипами, но в этой местности в основном вода по пояс глубиной. Мы успели подумать, что хотя бы отдохнём от кусачих зарослей, и тут до нас добрались пиявки. Мы пытались их сгонять, но всегда появлялись новые. Неизбежная цена за проход, по всей видимости. Этого не обойти.
У нашего лидера есть кое-какой военный опыт. Он спланировал маршрут. Он заставил меня идти в поле зрения, но на отдалении, так как вода рядом со мной замерзает до состояния ледяной каши. Мы не знаем, возможно ли в этом месте переохлаждение, но лучше не рисковать.
Я думаю об отце. Прикидываю, мог ли он заметить разницу. Вряд ли. Он теперь не очень-то соображает. Я поднимаю руку, гляжу, как мутная вода струится по корке льда. На тыльной стороне руки пиявка, и лёд вокруг неё тает.
Сосулька тает и теряет очертания. Так и с отцом. Его разум ускользает, медленно, но уверенно. Он теряет способность понимать, где он и что с ним. Сочувствую, пап. Я знаю, каково.
Вода заканчивается. Мы выбираемся из липкой грязи и стряхиваем пиявок. Мы делаем это не глядя, рассеянно. Мы заворожены тем, что перед нами.
Я вытаскиваю камень. Джейк захочет это увидеть.
Фэйри.
* * * * *
Я какое-то время стою на солнце, уставившись в камень. "Какое-то время", ха. Время не имеет власти в Фэйри, так что если ты смотришь на Фэйри с Земли, на чьи часы ты настроен? Я не пытаюсь ломать над этим голову. Я просто хотел бы быть там, рядом с моим другом.
Его отец подаёт голос из спальни, и я надеюсь, что ему не требуется использовать туалет. То ещё приключение. Я заставляю себя отодвинуться от окна, и камень снова становится холодным. Я иду к двери в спальню и заглядываю внутрь.
"Да?"
"Сколько времени?"
Он очень озабочен временем. Да и всем остальным тоже, если честно. Это называется "персеверация".
"Около десяти утра, пап."
"Почему я ещё в постели?" Он оглядывается. Он, наверное, не видит меня, и я делаю шаг в комнату.
"Потому что ты захотел прилечь. Ты уже позавтракал и всё такое." Я в растерянности оглядываюсь. Комната плохо освещена. Мебель новая, потому что они только что переехали. Он, скорее всего, понятия не имеет, где находится. Мне известно, что он не знает своего адреса, возможно, даже города. Во мне всплывает память о вечности, проведённой там, в темноте, по ту сторону зеркала, и я чувствую, что моя маскировка начинает соскальзывать. Я подхватываю её, привожу в порядок, провожу ладонью по лицу, восстанавливая облик моего друга. "Включить тебе фильм или что-то ещё?"
Он обдумывает вопрос. "Нет, я пока посмотрю Холлмарк."
Я включаю телевизор и какое-то время листаю каналы. Нахожу нужный. К тому времени, как я выхожу из комнаты, он плачет. Для этого многого не требуется. Достаточно лица, которое может напомнить кого-то для него важного, о ком он, наверное, мог бы многое рассказать, если бы я его спросил.
Но я не спрашиваю. Я могу пропустить какую-то важную подробность и поставить под подозрение свою маскировку. Я не хочу давать ему причин для подозрений. Если он начнёт подозревать, мне придётся свалить всё на Альцгеймера, когда он станет говорить, что я не его сын, и мысль о такой лжи мне отвратительна.
* * * * *
"Я не знаю точно, где он находится." Остальные смотрят на меня, как на полного идиота.
"Ну," произносит Старла, "как мы собираемся выкопать этого закопанного парня, если ты не знаешь, где он закопан?"
"Думал, ты здесь знаешь каждый дюйм," ворчит Бег. Наш вожак пока молчит, но я знаю, что он в ярости.
"Я знаю. Если бы мы были там, я мог бы в точности сказать, куда нам направляться. Но, я уже говорил, мой побег не проходил через ледяной лабиринт. Я сбежал..."
Как именно я сбежал?
Я опять смотрю на свою руку. Мои пальцы выглядят чуть подтаявшими. Это не больно. Никогда не было. Это чувство непостоянства - нечто хорошо знакомое... Должно быть, именно так я это сделал.
"Растаял," говорит наш вожак. Он уже шагает ко мне. Я подаюсь назад. Я вижу, как от него с шипением поднимаются струйки пара.
"Силас, не..."
"Ты растаял," рокочет он. Он худощавый парень, но здесь он более дракон, чем человек. В его глазах блики пламени, в его голосе затаившийся гром, а отпечатки его ног похожи на след динозавра. "Ты растаял и сбежал, обратно в Межтропье." Он переводит взгляд с меня и оглядывает болото. "А затем ты замёрз вновь, каким-то образом."
"Встретил другого Снежнокровного, наверное," говорит Бег. "Или нашёл морозную область в Межтропье. Или заглянул в Сибирь по дороге. Черти его знают." Огр внимательно смотрит на меня. Я знаю, что он не стал бы меня есть, там, на Земле, но здесь... здесь он не тот огромный любитель пива, драк и футбола. Здесь он - Голод.
Здесь я - Лёд. Поэтому я не испытываю страха. "Я растаял, чтобы суметь сбежать," говорю я. Я позволяю своему указательному пальцу размягчиться и переворачиваю руку. "Я растаял, чтобы забыть свою форму, забыть, чем я был. Я просто отпустил всё, и утёк прочь, как делает вода."
"Вниз по склону," усмехается Силас. Он указывает на запад, или, по крайней мере, на что-то, напоминающее заходящее солнце. "Туда. Видите, как местность идёт вверх?"
Словно в ответ, нас окутывает холодная позёмка. Остальные видят в этом подтверждение. Я вижу в этом предупреждающий знак - Он знает, что мы здесь.
* * * * *
"Если я не вернусь," сказал он, "Я хочу попросить тебя о большой услуге."
"Окей," ответил я в тот момент. Я знал, чего он хотел.
"Я не хочу, чтобы мой отец считал, что пережил меня."
Я помню, как мне сдавило горло в тот момент. Моя семья мертва. Мой чёртов двойник убил их всех, сжёг дом и убил моего дядю, моих родителей и мою сестру. Но что до моего друга, то его двойник был просто тряпкой. Я не хочу сказать, что он был слаб, потому что никого не убил, но он был просто... слаб. Он проживал жизнь моего друга настолько хорошо, насколько мог, а потом, когда тот сбежал из Фэйри, он поймал своего двойника на автобусной остановке и проломил ему голову лопатой для чистки снега.
Есть причины на то, что он решился на возвращение туда, а я остался здесь. Он одержим. Он может быть жёстким, как зима Аркадии. Я... я то, чем мне надо быть в данный момент. Возможно, я в чём-то похож на его двойника.
Но он хотел, чтобы я оставался им так долго, как потребуется. Его отец болен, но он не умрёт на следующий день. Он, конечно, может умереть от какого-нибудь приступа, но более вероятно, что он протянет ещё несколько лет, постепенно теряя контакт с миром. В хороший день он помнит, как зовут его внучку. В хороший день он может уследить за сюжетом нового фильма и вспомнить его название после. Но хорошие дни становятся редки. Он ускользает всё дальше.
Любому было бы тяжело на это смотреть. Это ещё сложнее для одного из нас, потому что мы знаем, что такое отчаяние. Мы помним, каково оказаться в ловушке без надежды и шанса на спасение. По крайней мере, пока что-то не изменится.
Что-то изменится. Ха. Чтобы спастись из Аркадии, ты должен измениться сам. Ты должен впустить её в себя. Моя кожа стала гладким, отполированным стеклом. Моё имя растворилось во тьме, вывернулось наизнанку и пропало, как пропадают отражения, когда гаснет свет. Мне пришлось стать одним из отражений, чтобы меня более нельзя было удержать.
И что-то во мне нашёптывает, что для того, чтобы вернуться в Аркадию, придётся измениться ещё больше.
И всё же я согласился. Я даже дал клятву. Мы заключили соглашение, мой друг и я, и на следующий день я отправился с ним к его родителям, чтобы я мог провести их. Через несколько часов он ушёл, и я заменил его за ужином с его семьёй. Я помог уложить его отца в постель, поддержал с его матерью разговор про школу и на общие темы. Я держался отстранённо, и когда его мать спросила почему, я сказал, что устал. С ней будет непросто, если мне придётся поддерживать это на протяжении долгого времени.
Камень снова становится тёплым. Солнца больше нет, но я всё равно могу разглядеть достаточно, если прищуриться.
* * * * *
Я осматриваюсь через камень, чтобы дать Джейку поглядеть на это. Здесь замороженная пустошь, как я и помню. На самом деле, не совсем так же. Это место порядком запустили с тех пор, как я ушёл. Ледяные скульптуры стали неухоженными, обросли снегом и льдом до такой степени, что теперь они больше похожи на абстрактное искусство, чем на реалистичные статуи. Дорожки исчезли. Я всегда их расчищал. Но всё же это тот склон. Я удивляюсь, как мне удалось оставаться растаявшим так долго, что я смог вырваться.
"Окей, мы на месте," говорит Силас. "Так где тело?"
"Он не мёртв," напоминаю я. Здесь я сделан изо льда, но чувств, похоже, лишён Силас. А тот, кого мы пытаемся найти... важен для меня.
"Ладно. Где он, в таком случае?" Снег шипит под ногами Силаса. Его пламя - не воплощение стихийной силы, как огонь Элементалей. Суть его огня не в том, чтобы обжигать и освещать. Его пламя есть Пламя Драконов, и это более проявление власти и величия, чем собственно огонь изначальный. Но такова природа Межтропья - порой метафора идёт дальше, чем вы думали. Порой символы сливаются друг с другом.
И поэтому я не приближаюсь к Силасу. Я не хочу таять, потому что я боюсь того, что это может означать. "Сюда, я думаю."
"Ты думаешь?!" Старла вне себя. Её уши прижаты, а ноздри пробуют воздух. Не могу представить, чтобы она могла там что-то почуять.
"Я думаю. Здесь не так, как было раньше. Лёд..."
"Просто найди его." Бег держится низко к земле с тех пор, как мы вышли из зарослей. Он ищет что-нибудь съедобное, но здесь ничего нет. Никогда не было. Только мой Страж и люди, которых он заводит сюда и оставляет в снегу.
Я двигаюсь, стараясь найти ориентиры. Я совершенно не хочу столкнуться с Ним. Он - не то, с чем возможно драться. Он просто ведёт вас, сбивает с пути, а потом бросает, чтобы вы замёрзли насмерть. Это милосердно - Он так думает. Возможно, смерть от переохлаждения и в самом деле не так плоха. Я не знаю. Я стал льдом прежде, чем достиг летальной стадии.
Я снова смотрю через камень, прежде чем двинуться дальше. Я не сказал остальным, почему я взял его, и что это на самом деле. Они, скорее всего, считают, что он помогает мне находить дорогу. Это действительно так, однако не в том смысле, что они думают.
Там, в доме моих родителей, Джейк, наверное, смотрит через свой камень и видит вечную зиму. Он попросил меня показать ему Фэйри. Я предупредил, что кусочек ада, которым владеет мой Страж, не может похвастаться захватывающими видами, но всё, что он видел в Аркадии, была тьма внутри зеркала. Он оказывает мне большую услугу - больше, чем он думает, - и это меньшее, чем я могу отплатить.
* * * * *
"Джейк?"
Я прячу камень в карман и иду проверить, как там папа. Папа моего друга, я хочу сказать. Входя в роль, несложно перестараться.
"Можно мне ещё воды?"
"Конечно, пап." Я наполняю его чашку. Чуть больше половины, из-под крана, без льда. Я смотрю, как он поднимает её. Он с трудом может поднести её ко рту, и кончик его языка высунут. Это происходит и когда он ест.
Чтобы уйти, ты должен измениться. Этот человек был в армии. Проходил службу в контрразведке, ловил шпионов. Прорабатывал меры безопасности во время визитов знаменитостей по линии программы культурного содействия вооружённым силам. Призы соревнований по стрельбе. Многолетний опыт преподавания. Теперь он не может донести вилку до рта, в некоторые дни. Он меняется. На пути прочь отсюда?
А может, это плохое сравнение. Не знаю.
"Сегодня придут какие-нибудь фильмы?"
Я качаю головой. Иногда это смешно. Нужно смеяться, иначе можно взвыть с тоски. И он это знает. Я видел, как он шутит об этом. "Я мог бы сходить в видеосалон. Или в библиотеку, пожалуй."
Он пожимает плечами. "Ничего." Всё равно у него, наверное, около двух сотен ДВД. Он просто привязан к мысли о новых фильмах, приходящих по почте. Это что-то, на что можно надеяться. Я могу это понять.
"Нужно что-нибудь ещё?"
"Нет, не сейчас." Его внимание возвращается к телевизору. Я поворачиваюсь, чтобы уйти из комнаты. "Когда вернётся Том?"
Я замираю. Будь я человеком, моя ладонь на дверной ручке мгновенно бы вспотела. А так она покрывается легчайшей плёнкой влаги, как стекло. "Что?"
"Когда вернётся Том? Скоро? Может, он привезёт какие-нибудь фильмы."
Как мне вести себя? "Пап, это я. Это Том."
Он смотрит на меня. "Нет. Я вижу моё лицо в тебе. Я вижу сквозь Тома." Я беспомощно оглядываю себя. Я смутно вспоминаю, как Том говорил что-то о изменении образа и под Маской тоже, как и в первый раз, когда я был в его роли, чтобы выглядеть, как Снежнокровный, но я не стал этого делать сейчас. Всё равно здесь нет никого, кто мог бы видеть через Маску.
"Так скоро он вернётся?"
Что за чёрт?
* * * * *
Мы не взяли ни одной чёртовой лопаты. Не могу поверить, что мы об этом не подумали.
Я нашёл место, где он погребён. Я знаю, что он там, под слоем замёрзшего грунта, я могу чувствовать его, но не могу до него добраться. Я могу сдвинуть лёд, но не землю под ним. И каждая секунда задержки в этом месте искушает судьбу.
"Бег," говорю я в конце концов. "Ты можешь это сделать, верно?"
Он ухмыляется. "А ты очень просишь?" Больная сволочь. Силас, спасибо ему, не позволяет затянуть момент.
"Чёрт возьми, Бег, просто сделай это." Он не обратился ни к какой магии, но мог бы. Бег улавливает намёк, и бьёт по замёрзшей земле со всей силой, которую может собрать. Грунт даёт трещины, и я впервые за годы вижу его лицо. Он всё ещё выглядит так же, как и в день, когда нас забрали. Так. Лучше бы ему оказаться живым.
Я вытаскиваю его и сжимаю в объятиях. Я так хочу заговорить с ним, но не подаю виду. Я держу лёд крепким. Я не могу сейчас позволить себе таять, даже самую малость.
Он всё ещё дышит. Годы в Фэйри, и он всё ещё дышит. Ну конечно. Не то, чтобы время действительно имело здесь власть.
"Он не выглядит особенным," бормочет Бег.
"Ага," усмехается Старла, "Даже не выглядит одним из фэй."
В глазах Силаса появляется блеск, и он шипит. "Нет, не выглядит." Он хватает замороженного человека за рубашку. "Это не Маска. Он всё ещё человек." В голосе Силаса треск умирающего костра. Из его рта поднимается дым. Гнев дракона близко, и если он даст ему выход, он убьёт меня. "Что ты сделал, Винтри Том?"
Воздух наполняется ветром и снегом, и их лица теряются за белой завесой. Что-то перемещается между ними огромными шагами, замораживая прикосновениями их плоть. Зверь Слепящей Пурги - мой Страж - должно быть, почувствовал жар Силаса. Я подозревал, что так и произойдёт.
"Ты," произносит Он. Я крепче сжимаю отца.
"Я привёл - " мой голос даёт трещину. "Я привёл тебе - "
"Да?" Звука его голоса достаточно, чтобы я не оттаял целую вечность. Там, на Земле, меня раздражало, когда я таял. Сейчас я скучаю по этому чувству.
"Я привёл охотника, чтобы истреблять вредителей." Старла, мне так жаль. Но ты сука. Ты испорченный подросток, и всегда была такой, даже в Фэйри.
"Хорошо," говорит Он. "А второй?"
"Пасть, чтобы наполнять её обрезками с твоих статуй." Я знаю, что ты сделал с теми людьми, Бег. Я знаю, как ты заставил их просить тебя, а затем откусил и сожрал их пальцы. Так что, прости, но твоё место здесь.
"Да." Судя по тону, Он доволен. От этого я чувствую себя ещё хуже. "А третий?"
"Свет," шепчу я, но ветер разносит звук. Я задаюсь вопросом, может ли Силас слышать. "Свет, чтобы не дать прочим сбежать." Без помощи Силаса остальные никогда не пошли бы со мной.
"Взамен?"
"Я хочу три желания."
"Назови их," рычит Он. Он ненавидит что-то отдавать. Некогда Он отдал своё зрение, и так и не сумел его вернуть.
"Я хочу позволения покинуть твои владения. Я хочу, чтобы мой отец ушёл со мной. И я хочу свободного прохода обратно до безопасной тропы через Шипы." Эта последняя просьба немного рискованная, но моему отцу будет мало пользы в спасении из Фэйри, если Шипы заберут его душу по пути обратно.
"Сделано," говорит Зверь. Снежняя круговерть расходится в стороны, и я вижу проход. Я пристраиваю отца через плечо. Я не так глуп, чтобы оглядываться на то, что происходит за спиной.
Когда я доберусь домой, мне ещё придётся как-то разобраться с двойником отца. Мне придётся разобраться с тем, почему отец внезапно снова здоров, да ещё и на восемь лет младше. Мне придётся объяснить Джейку, почему я солгал ему, и что я сделал с остальными, и надеяться, что он поймёт. Мне, наверное, придётся рассказать маме правду, и это приводит меня в ужас.
Я снова смотрю сквозь камень, чтобы дать Джейку знать, что я на пути обратно.
Он задаёт этот вопрос по меньшей мере в седьмой раз с обеда. Я не уверен, как именно ответил бы его сын. У Тома есть характер, но он любит отца. Я терпеливо ответил первые шесть раз. Пожалуй, нет причины сейчас поступать по-другому.
"Нет. пап. Сегодня не было почты. Наверное, во вторник придёт."
"Ладно. Тогда я прилягу?"
Сейчас только десять утра. Он бодрствовал около трёх часов. Но, опять же, я не знаю, что сказал бы его сын, так что я берусь за гидравлический подъёмник, достаю его из кресла, и, развернув, опускаю на кровать. Перед тем, как погрузиться в дрёму, он спрашивает, не было ли новых фильмов. На этот раз я не реагирую.
Его сон не похож на то, как спят молодые люди. Он словно проваливается во что-то вязкое. Какая-то часть его сознания знает, что умирает, и хочет жить. Я вижу осколки его жизни - Германию, где он работал футбольным тренером. Корею во время войны. Языки, которые он так и не освоил как следует. Люди, которых он хотел бы встретить снова. Его первая жена. Вторая жена. Его третья жена, и, следовательно, мать его сына. Она отлучилась сегодня, поэтому я здесь.
Обычно здесь был бы его сын, но он должен быть в другом месте, и я здесь. Потому что я обещал. Я всегда держу свои обещания.
Камешек у меня в кармане отдаёт теплом, и мой пульс подскакивает. Я бегу в гостиную и встаю напротив большого окна - эта штука лучше действует при солнечном освещении. Я достаю камешек и смотрю через отверстие в середине. И я вижу то, что не ожидал увидеть когда-либо снова.
Фэйри.
* * * * *
Мы бредём через болото. Большая часть Межтропья норовит изодрать вас шипами, но в этой местности в основном вода по пояс глубиной. Мы успели подумать, что хотя бы отдохнём от кусачих зарослей, и тут до нас добрались пиявки. Мы пытались их сгонять, но всегда появлялись новые. Неизбежная цена за проход, по всей видимости. Этого не обойти.
У нашего лидера есть кое-какой военный опыт. Он спланировал маршрут. Он заставил меня идти в поле зрения, но на отдалении, так как вода рядом со мной замерзает до состояния ледяной каши. Мы не знаем, возможно ли в этом месте переохлаждение, но лучше не рисковать.
Я думаю об отце. Прикидываю, мог ли он заметить разницу. Вряд ли. Он теперь не очень-то соображает. Я поднимаю руку, гляжу, как мутная вода струится по корке льда. На тыльной стороне руки пиявка, и лёд вокруг неё тает.
Сосулька тает и теряет очертания. Так и с отцом. Его разум ускользает, медленно, но уверенно. Он теряет способность понимать, где он и что с ним. Сочувствую, пап. Я знаю, каково.
Вода заканчивается. Мы выбираемся из липкой грязи и стряхиваем пиявок. Мы делаем это не глядя, рассеянно. Мы заворожены тем, что перед нами.
Я вытаскиваю камень. Джейк захочет это увидеть.
Фэйри.
* * * * *
Я какое-то время стою на солнце, уставившись в камень. "Какое-то время", ха. Время не имеет власти в Фэйри, так что если ты смотришь на Фэйри с Земли, на чьи часы ты настроен? Я не пытаюсь ломать над этим голову. Я просто хотел бы быть там, рядом с моим другом.
Его отец подаёт голос из спальни, и я надеюсь, что ему не требуется использовать туалет. То ещё приключение. Я заставляю себя отодвинуться от окна, и камень снова становится холодным. Я иду к двери в спальню и заглядываю внутрь.
"Да?"
"Сколько времени?"
Он очень озабочен временем. Да и всем остальным тоже, если честно. Это называется "персеверация".
"Около десяти утра, пап."
"Почему я ещё в постели?" Он оглядывается. Он, наверное, не видит меня, и я делаю шаг в комнату.
"Потому что ты захотел прилечь. Ты уже позавтракал и всё такое." Я в растерянности оглядываюсь. Комната плохо освещена. Мебель новая, потому что они только что переехали. Он, скорее всего, понятия не имеет, где находится. Мне известно, что он не знает своего адреса, возможно, даже города. Во мне всплывает память о вечности, проведённой там, в темноте, по ту сторону зеркала, и я чувствую, что моя маскировка начинает соскальзывать. Я подхватываю её, привожу в порядок, провожу ладонью по лицу, восстанавливая облик моего друга. "Включить тебе фильм или что-то ещё?"
Он обдумывает вопрос. "Нет, я пока посмотрю Холлмарк."
Я включаю телевизор и какое-то время листаю каналы. Нахожу нужный. К тому времени, как я выхожу из комнаты, он плачет. Для этого многого не требуется. Достаточно лица, которое может напомнить кого-то для него важного, о ком он, наверное, мог бы многое рассказать, если бы я его спросил.
Но я не спрашиваю. Я могу пропустить какую-то важную подробность и поставить под подозрение свою маскировку. Я не хочу давать ему причин для подозрений. Если он начнёт подозревать, мне придётся свалить всё на Альцгеймера, когда он станет говорить, что я не его сын, и мысль о такой лжи мне отвратительна.
* * * * *
"Я не знаю точно, где он находится." Остальные смотрят на меня, как на полного идиота.
"Ну," произносит Старла, "как мы собираемся выкопать этого закопанного парня, если ты не знаешь, где он закопан?"
"Думал, ты здесь знаешь каждый дюйм," ворчит Бег. Наш вожак пока молчит, но я знаю, что он в ярости.
"Я знаю. Если бы мы были там, я мог бы в точности сказать, куда нам направляться. Но, я уже говорил, мой побег не проходил через ледяной лабиринт. Я сбежал..."
Как именно я сбежал?
Я опять смотрю на свою руку. Мои пальцы выглядят чуть подтаявшими. Это не больно. Никогда не было. Это чувство непостоянства - нечто хорошо знакомое... Должно быть, именно так я это сделал.
"Растаял," говорит наш вожак. Он уже шагает ко мне. Я подаюсь назад. Я вижу, как от него с шипением поднимаются струйки пара.
"Силас, не..."
"Ты растаял," рокочет он. Он худощавый парень, но здесь он более дракон, чем человек. В его глазах блики пламени, в его голосе затаившийся гром, а отпечатки его ног похожи на след динозавра. "Ты растаял и сбежал, обратно в Межтропье." Он переводит взгляд с меня и оглядывает болото. "А затем ты замёрз вновь, каким-то образом."
"Встретил другого Снежнокровного, наверное," говорит Бег. "Или нашёл морозную область в Межтропье. Или заглянул в Сибирь по дороге. Черти его знают." Огр внимательно смотрит на меня. Я знаю, что он не стал бы меня есть, там, на Земле, но здесь... здесь он не тот огромный любитель пива, драк и футбола. Здесь он - Голод.
Здесь я - Лёд. Поэтому я не испытываю страха. "Я растаял, чтобы суметь сбежать," говорю я. Я позволяю своему указательному пальцу размягчиться и переворачиваю руку. "Я растаял, чтобы забыть свою форму, забыть, чем я был. Я просто отпустил всё, и утёк прочь, как делает вода."
"Вниз по склону," усмехается Силас. Он указывает на запад, или, по крайней мере, на что-то, напоминающее заходящее солнце. "Туда. Видите, как местность идёт вверх?"
Словно в ответ, нас окутывает холодная позёмка. Остальные видят в этом подтверждение. Я вижу в этом предупреждающий знак - Он знает, что мы здесь.
* * * * *
"Если я не вернусь," сказал он, "Я хочу попросить тебя о большой услуге."
"Окей," ответил я в тот момент. Я знал, чего он хотел.
"Я не хочу, чтобы мой отец считал, что пережил меня."
Я помню, как мне сдавило горло в тот момент. Моя семья мертва. Мой чёртов двойник убил их всех, сжёг дом и убил моего дядю, моих родителей и мою сестру. Но что до моего друга, то его двойник был просто тряпкой. Я не хочу сказать, что он был слаб, потому что никого не убил, но он был просто... слаб. Он проживал жизнь моего друга настолько хорошо, насколько мог, а потом, когда тот сбежал из Фэйри, он поймал своего двойника на автобусной остановке и проломил ему голову лопатой для чистки снега.
Есть причины на то, что он решился на возвращение туда, а я остался здесь. Он одержим. Он может быть жёстким, как зима Аркадии. Я... я то, чем мне надо быть в данный момент. Возможно, я в чём-то похож на его двойника.
Но он хотел, чтобы я оставался им так долго, как потребуется. Его отец болен, но он не умрёт на следующий день. Он, конечно, может умереть от какого-нибудь приступа, но более вероятно, что он протянет ещё несколько лет, постепенно теряя контакт с миром. В хороший день он помнит, как зовут его внучку. В хороший день он может уследить за сюжетом нового фильма и вспомнить его название после. Но хорошие дни становятся редки. Он ускользает всё дальше.
Любому было бы тяжело на это смотреть. Это ещё сложнее для одного из нас, потому что мы знаем, что такое отчаяние. Мы помним, каково оказаться в ловушке без надежды и шанса на спасение. По крайней мере, пока что-то не изменится.
Что-то изменится. Ха. Чтобы спастись из Аркадии, ты должен измениться сам. Ты должен впустить её в себя. Моя кожа стала гладким, отполированным стеклом. Моё имя растворилось во тьме, вывернулось наизнанку и пропало, как пропадают отражения, когда гаснет свет. Мне пришлось стать одним из отражений, чтобы меня более нельзя было удержать.
И что-то во мне нашёптывает, что для того, чтобы вернуться в Аркадию, придётся измениться ещё больше.
И всё же я согласился. Я даже дал клятву. Мы заключили соглашение, мой друг и я, и на следующий день я отправился с ним к его родителям, чтобы я мог провести их. Через несколько часов он ушёл, и я заменил его за ужином с его семьёй. Я помог уложить его отца в постель, поддержал с его матерью разговор про школу и на общие темы. Я держался отстранённо, и когда его мать спросила почему, я сказал, что устал. С ней будет непросто, если мне придётся поддерживать это на протяжении долгого времени.
Камень снова становится тёплым. Солнца больше нет, но я всё равно могу разглядеть достаточно, если прищуриться.
* * * * *
Я осматриваюсь через камень, чтобы дать Джейку поглядеть на это. Здесь замороженная пустошь, как я и помню. На самом деле, не совсем так же. Это место порядком запустили с тех пор, как я ушёл. Ледяные скульптуры стали неухоженными, обросли снегом и льдом до такой степени, что теперь они больше похожи на абстрактное искусство, чем на реалистичные статуи. Дорожки исчезли. Я всегда их расчищал. Но всё же это тот склон. Я удивляюсь, как мне удалось оставаться растаявшим так долго, что я смог вырваться.
"Окей, мы на месте," говорит Силас. "Так где тело?"
"Он не мёртв," напоминаю я. Здесь я сделан изо льда, но чувств, похоже, лишён Силас. А тот, кого мы пытаемся найти... важен для меня.
"Ладно. Где он, в таком случае?" Снег шипит под ногами Силаса. Его пламя - не воплощение стихийной силы, как огонь Элементалей. Суть его огня не в том, чтобы обжигать и освещать. Его пламя есть Пламя Драконов, и это более проявление власти и величия, чем собственно огонь изначальный. Но такова природа Межтропья - порой метафора идёт дальше, чем вы думали. Порой символы сливаются друг с другом.
И поэтому я не приближаюсь к Силасу. Я не хочу таять, потому что я боюсь того, что это может означать. "Сюда, я думаю."
"Ты думаешь?!" Старла вне себя. Её уши прижаты, а ноздри пробуют воздух. Не могу представить, чтобы она могла там что-то почуять.
"Я думаю. Здесь не так, как было раньше. Лёд..."
"Просто найди его." Бег держится низко к земле с тех пор, как мы вышли из зарослей. Он ищет что-нибудь съедобное, но здесь ничего нет. Никогда не было. Только мой Страж и люди, которых он заводит сюда и оставляет в снегу.
Я двигаюсь, стараясь найти ориентиры. Я совершенно не хочу столкнуться с Ним. Он - не то, с чем возможно драться. Он просто ведёт вас, сбивает с пути, а потом бросает, чтобы вы замёрзли насмерть. Это милосердно - Он так думает. Возможно, смерть от переохлаждения и в самом деле не так плоха. Я не знаю. Я стал льдом прежде, чем достиг летальной стадии.
Я снова смотрю через камень, прежде чем двинуться дальше. Я не сказал остальным, почему я взял его, и что это на самом деле. Они, скорее всего, считают, что он помогает мне находить дорогу. Это действительно так, однако не в том смысле, что они думают.
Там, в доме моих родителей, Джейк, наверное, смотрит через свой камень и видит вечную зиму. Он попросил меня показать ему Фэйри. Я предупредил, что кусочек ада, которым владеет мой Страж, не может похвастаться захватывающими видами, но всё, что он видел в Аркадии, была тьма внутри зеркала. Он оказывает мне большую услугу - больше, чем он думает, - и это меньшее, чем я могу отплатить.
* * * * *
"Джейк?"
Я прячу камень в карман и иду проверить, как там папа. Папа моего друга, я хочу сказать. Входя в роль, несложно перестараться.
"Можно мне ещё воды?"
"Конечно, пап." Я наполняю его чашку. Чуть больше половины, из-под крана, без льда. Я смотрю, как он поднимает её. Он с трудом может поднести её ко рту, и кончик его языка высунут. Это происходит и когда он ест.
Чтобы уйти, ты должен измениться. Этот человек был в армии. Проходил службу в контрразведке, ловил шпионов. Прорабатывал меры безопасности во время визитов знаменитостей по линии программы культурного содействия вооружённым силам. Призы соревнований по стрельбе. Многолетний опыт преподавания. Теперь он не может донести вилку до рта, в некоторые дни. Он меняется. На пути прочь отсюда?
А может, это плохое сравнение. Не знаю.
"Сегодня придут какие-нибудь фильмы?"
Я качаю головой. Иногда это смешно. Нужно смеяться, иначе можно взвыть с тоски. И он это знает. Я видел, как он шутит об этом. "Я мог бы сходить в видеосалон. Или в библиотеку, пожалуй."
Он пожимает плечами. "Ничего." Всё равно у него, наверное, около двух сотен ДВД. Он просто привязан к мысли о новых фильмах, приходящих по почте. Это что-то, на что можно надеяться. Я могу это понять.
"Нужно что-нибудь ещё?"
"Нет, не сейчас." Его внимание возвращается к телевизору. Я поворачиваюсь, чтобы уйти из комнаты. "Когда вернётся Том?"
Я замираю. Будь я человеком, моя ладонь на дверной ручке мгновенно бы вспотела. А так она покрывается легчайшей плёнкой влаги, как стекло. "Что?"
"Когда вернётся Том? Скоро? Может, он привезёт какие-нибудь фильмы."
Как мне вести себя? "Пап, это я. Это Том."
Он смотрит на меня. "Нет. Я вижу моё лицо в тебе. Я вижу сквозь Тома." Я беспомощно оглядываю себя. Я смутно вспоминаю, как Том говорил что-то о изменении образа и под Маской тоже, как и в первый раз, когда я был в его роли, чтобы выглядеть, как Снежнокровный, но я не стал этого делать сейчас. Всё равно здесь нет никого, кто мог бы видеть через Маску.
"Так скоро он вернётся?"
Что за чёрт?
* * * * *
Мы не взяли ни одной чёртовой лопаты. Не могу поверить, что мы об этом не подумали.
Я нашёл место, где он погребён. Я знаю, что он там, под слоем замёрзшего грунта, я могу чувствовать его, но не могу до него добраться. Я могу сдвинуть лёд, но не землю под ним. И каждая секунда задержки в этом месте искушает судьбу.
"Бег," говорю я в конце концов. "Ты можешь это сделать, верно?"
Он ухмыляется. "А ты очень просишь?" Больная сволочь. Силас, спасибо ему, не позволяет затянуть момент.
"Чёрт возьми, Бег, просто сделай это." Он не обратился ни к какой магии, но мог бы. Бег улавливает намёк, и бьёт по замёрзшей земле со всей силой, которую может собрать. Грунт даёт трещины, и я впервые за годы вижу его лицо. Он всё ещё выглядит так же, как и в день, когда нас забрали. Так. Лучше бы ему оказаться живым.
Я вытаскиваю его и сжимаю в объятиях. Я так хочу заговорить с ним, но не подаю виду. Я держу лёд крепким. Я не могу сейчас позволить себе таять, даже самую малость.
Он всё ещё дышит. Годы в Фэйри, и он всё ещё дышит. Ну конечно. Не то, чтобы время действительно имело здесь власть.
"Он не выглядит особенным," бормочет Бег.
"Ага," усмехается Старла, "Даже не выглядит одним из фэй."
В глазах Силаса появляется блеск, и он шипит. "Нет, не выглядит." Он хватает замороженного человека за рубашку. "Это не Маска. Он всё ещё человек." В голосе Силаса треск умирающего костра. Из его рта поднимается дым. Гнев дракона близко, и если он даст ему выход, он убьёт меня. "Что ты сделал, Винтри Том?"
Воздух наполняется ветром и снегом, и их лица теряются за белой завесой. Что-то перемещается между ними огромными шагами, замораживая прикосновениями их плоть. Зверь Слепящей Пурги - мой Страж - должно быть, почувствовал жар Силаса. Я подозревал, что так и произойдёт.
"Ты," произносит Он. Я крепче сжимаю отца.
"Я привёл - " мой голос даёт трещину. "Я привёл тебе - "
"Да?" Звука его голоса достаточно, чтобы я не оттаял целую вечность. Там, на Земле, меня раздражало, когда я таял. Сейчас я скучаю по этому чувству.
"Я привёл охотника, чтобы истреблять вредителей." Старла, мне так жаль. Но ты сука. Ты испорченный подросток, и всегда была такой, даже в Фэйри.
"Хорошо," говорит Он. "А второй?"
"Пасть, чтобы наполнять её обрезками с твоих статуй." Я знаю, что ты сделал с теми людьми, Бег. Я знаю, как ты заставил их просить тебя, а затем откусил и сожрал их пальцы. Так что, прости, но твоё место здесь.
"Да." Судя по тону, Он доволен. От этого я чувствую себя ещё хуже. "А третий?"
"Свет," шепчу я, но ветер разносит звук. Я задаюсь вопросом, может ли Силас слышать. "Свет, чтобы не дать прочим сбежать." Без помощи Силаса остальные никогда не пошли бы со мной.
"Взамен?"
"Я хочу три желания."
"Назови их," рычит Он. Он ненавидит что-то отдавать. Некогда Он отдал своё зрение, и так и не сумел его вернуть.
"Я хочу позволения покинуть твои владения. Я хочу, чтобы мой отец ушёл со мной. И я хочу свободного прохода обратно до безопасной тропы через Шипы." Эта последняя просьба немного рискованная, но моему отцу будет мало пользы в спасении из Фэйри, если Шипы заберут его душу по пути обратно.
"Сделано," говорит Зверь. Снежняя круговерть расходится в стороны, и я вижу проход. Я пристраиваю отца через плечо. Я не так глуп, чтобы оглядываться на то, что происходит за спиной.
Когда я доберусь домой, мне ещё придётся как-то разобраться с двойником отца. Мне придётся разобраться с тем, почему отец внезапно снова здоров, да ещё и на восемь лет младше. Мне придётся объяснить Джейку, почему я солгал ему, и что я сделал с остальными, и надеяться, что он поймёт. Мне, наверное, придётся рассказать маме правду, и это приводит меня в ужас.
Я снова смотрю сквозь камень, чтобы дать Джейку знать, что я на пути обратно.